Она свернула налево и под колесами ее машины звонко затрещала щебенка проселочной дороги. Ксения сбавила скорость, понимая, что через полчаса будет на месте. За окном машины мелькали старые деревеньки — где-то заброшенные дома, с покосившимися от времени заборами, с заросшими бурьяном дворами, а где-то была жизнь, простая и тихая, с шапками ароматных розовых флоксов и высокорослых мальв в палисаднике, резными ставенками и белыми накрахмаленными занавесками на маленьких оконцах. Такие домики вызывали умиление.

Ксения выключила музыку в салоне, которую слушала девять часов дороги – резкие звуки мешали наслаждаться сельской тишиной. Там нет городской мишуры и гламура, время протекает медленно, равномерно и не хочется разрушать хрупкий душевный покой. Показался знакомый поворот, за которым виднелись золотые купола старой деревенской церкви. Ксения почувствовала, как улыбнулась внутри себя, с трепетом предвкушая встречу с настоятелем, отцом Евгением. Она знала, что не сдержится, заплачет и засмеется от избытка чувств, и они обязательно горячо обнимутся, как родные люди.

Машина медленно остановилась перед кованной церковной оградой. Ксения посмотрелась в зеркало и, поправив растрепавшиеся волосы, вышла из нее, с удовольствием потягиваясь и разминая затекшие ноги и спину. Маленький церковный дворик встречал извилистой каменной дорожкой и ослепительным белым цветением клумб. Пышные шапки гортензий и непорочная красота утонченных лилий словно указывали на милость Бога каждому пришедшему. Деревянная церковь, возведенная в традициях русского ремесла — без единого гвоздя, стояла на пригорке на месте бывшего поселения, служившего форпостом на пути между городами. Густые девственные леса спасали беглых монахов после Соловецкого мятежа и были местом уединения.

В церкви начиналась вечерняя служба, и из открытых окон доносилось протяжное пение, делая молитву более возвышенной. Не одну сотню лет сюда приходили богомольцы для получения божественного прощения, избавления от бед, здравия душевного и телесного – и Господь помогал им. Несколько лет назад помог и Ксении.

Она шла по дорожке к своей любимой лавочке, на которой в прошлом пролила море слез. Внизу протекала небольшая река, отражая догоревший летний день. Черной точкой виднелась отплывшая от берега лодка; несколько деревенских мальчишек плавали у берега – им не хватило солнечного дня и до Ксении доносились их звонкие голоса. Жара спала, воздух становился прохладнее, а легкий ветерок приносил не только звуки, но и запах зеленой травы. На душе легко и спокойно.

Ксения сидела на лавочке и любовалась розовым закатом, вспоминая свой первый приезд и знакомство с протоиереем Евгением. Врачи поставили ей страшный диагноз, после чего жизнь разделилась на две половины — до и после. Она замечала, что со здоровьем что-то странное происходило, но выгорая на работе, легкомысленно отмахивалась от себя. Не переведя духа, работала месяцами без перерыва, поддерживая корпоративные интересы. Руководство доверяло ей сложных и крупных заказчиков, недвусмысленно намекая не только на высокую профессиональную компетенцию, но и презентабельную внешность. Сочетание красоты и ума — серьезный аргумент против упрямых и несговорчивых. Бесконечные переговоры, иногда переходящие в вынужденные романические вечера, оставляли опустошенность, а частые командировки — переезды и перелеты затягивали в воронку стресса и создавали иллюзорное ощущение нужности и значимости. По совету коллег, нарастающее возбуждение, когда с трудом контролировала эмоции и действия, снимала антидепрессантами.

Работа затмила личную жизнь и больше ее не поддерживала. Выросшая в семье без отца, Ксения рано научилась брать ответственность и за себя и за слабую мать. И не понимая, что другие эксплуатируют ее ложное убеждение о своей ценности – потребности других людей гораздо выше собственных, включалась в гонку за признанием и любовью, теряя равновесие между собой и другими; работой и расслаблением; долгом и удовольствием.

Озвученный доктором диагноз шокировал почти смертельным приговором. Беспомощная и одинокая, она приехала в эти края искать спасения у Бога.

Богослужебное пение из церкви усиливало грустные воспоминания ее первого посещения. Нерешительно перешагнув церковный порог, Ксения оказалась в сумерках и только позже, за рассеивающейся густой темнотой деревянных полов и стен, увидела необыкновенный липовый резной иконостас и мироточивую икону Божией Матери. Последние лучи солнца слабо пробивались сквозь высокие узенькие окна и удивительно преломляясь, наполняли храм божественным светом. Она рыдала, проваливаясь в ощущение греховности и ничтожества перед чем-то могущественным и таинственным. Здесь несколько веков подряд исповедовали, причащали, венчали, крестили младенцев и провожали усопших в последний путь. В богоборческий период ни на день не прекращались богослужения.

Охваченная страхами и сомнениями, она не знала другого выхода и с отчаянным воплем обращала свою душу ввысь, умоляя Его о прощении. Она знала, между Богом и ее страданием есть посредники, и отчаянно пыталась их отыскать.

Отец Евгений, маленький, худенький и очень добродушный, искренне любил своих прихожан, как родных детей. С любовью и теплом встречал каждого скорбящего и находил нужные слова для поддержания их сломленного духа. Она вслушивалась в непонятные для нее слова церковнославянского чтения и впитывала каждое слово на исповеди.

— Бог посылает тебе болезнь – бог может взять ее и обратно. Тебя сейчас испытывают, а ты уже почти сдалась! Что, милая, сделала ты сама, чтобы быть сейчас здоровой? – по — отечески строго спросил отец Евгений

— У врачей лечусь – всхлипнула Ксения, доставая очередную бумажную салфетку.

— Это хорошо. Это правильно. А что еще? – Он придвинулся к ней ближе в ожидании услышать новые откровения. Ксения немного растерялась, почувствовав близость священника и запах ладана от его рясы. От волнения загорелись щеки.

— Вот думаю, пойти к психологу. Может быть поможет… — Ее неуверенное утверждение звучало вопросом.

— Иди, милая, тебе надо. Обиды много на родителей. Самой тебе справиться будет сложно. Господь пошлет нужных людей и специалиста тебе пошлет. Только молитву не забывай! Она укрепит твою волю в борьбе с болезнью. Когда молиться будешь, обязательно вспоминай меня. Я услышу и поддержу в твоем противостоянии. И приходи завтра на утреннюю.

Он накрыл ее голову епитрахилью и тихо произнес молитву «… И аз, недостойный иерей, властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь.»

Церковь благоухала мирой, которую источала чудотворная святыня. Батюшка щедро помазал Ксению елеем, и обратившись к Богородице горячо просил ее заступничества.

Так начиналась жесткая борьба с недугом, которую Ксения вырывала из души и тела. Обреченность и беспомощность порой сменялись тупой пустотой, поднимая новую волну испуга. Но кто жаждет чуда, тот должен приготовить себя к чуду. Она часто приезжала к отцу Евгению исповедоваться и причащаться, и просто послушать простые и настоящие слова, которые ее напитывали. В Москве работала с психологом, в котором чувствовала надежную опору и понимание в своих страданиях. Она сражалась со своим сценарием, расшифровывая трагические детские решения, и принимала новые взрослые – жить! Ее израненная душа отпускала горькую обиду на родителей, выплескивая застарелую боль. Теперь она знала, что не одинока в этом мире. Два человека на это время заменяли ей преданного отца и сильную мать.

Ксения чувствовала душевную приподнятость, которая постепенно укрепляла веру в ее выздоровление. Она собиралась в одно целое, тело забывало, что больное и новая жизненная сила победила смерть.

На улице быстро темнело и Ксения отмахиваясь от звенящего стона настойчивых комаров, вдруг вздрогнула, неожиданно выдернутая из своих воспоминаний. Что-то пушистое и теплое коснулось ее ног. Серебристый кот Васька, живущий в полном достатке на церковном обеспечении, был местным любимцем отца Евгения и его паствы. Она наклонилась и радостно потрепала счастливого кота за мягкими ушами. Вечерняя заканчивалась и попрощавшись с Васькой, быстрым шагом пошла к машине. На заднем сиденье лежал подарок батюшке и его приходу – большая икона Ксении Петербуржской. После исцеляющей благодати она заказала московским художникам икону в силу благоговейного восторга и человеческой благодарности.

Возвращаясь домой, Ксения не предполагала, что ее ценный дар, спустя шесть месяцев замироточит, давая новую надежду людям на исцеление.

Автор: Виктория Двойнишникова, психолог, сертифицированный транзактный аналитик СТА(Р)